Эстетический аскетизм.
Сложно представить насколько масштабными и сложноструктурированными будут проекты прикладной виртуализации архитектуры. В мире, где восприятия пространства как такового не существует, открывается возможность в полной мере, через дизайн как микрофизику, и архитектуру как макрофизику, приблизиться к «эстетическому аскетизму». Постараемся в полной мере объяснить этот феномен и обосновать фундаментальность минимализма вживленного в это понятие.!
Монументальность минимализма как эстетики теперь видится реализуемой в полной мере в виртуальном общественном поле. Проектирование собственного мира, в котором будет минимальный набор объектов, становится парадигмой, это шанс уйти из мира повседневности, заполненного избыточным информационным шумом, в место аналогичное практикам ретрита; цифровая пустыня, расположенная на облачном сервере и не подлежащая индексации (ранее проводились попытки симулировать урбанистическую систему, в частности проект Second Life, здесь же речь идет о создании совершенно новой системы, напрямую не дублирующую физические аналоги).
Пользователь теперь в равной степени будет являться архитектором и дизайнером своей собственной виртуальной среды, как части общественного социального пространства. Чем шире пространство, тем объекты в нем более отчуждены друг от друга, хотя при этом они имеют четкие взаимосвязи, которые подчинены единому порядку, и систематизированы в этом пространстве.
Виртуальное пространство, олицетворяющее собой всю эстетику минимализма, скорее будет формироваться когнитивным нарративом чистого сознания. Не только навыки и знания будут иметь значения при проектировании подобных практик, но и ни в меньшей степени психологическая устойчивость, «когнитивные амбиции», способность к концентрации и потенциал ментального роста субъекта, это пространство программирующего. Насколько меритократия будет доминирующая в этих порядках преобразований?
Семьи из трущоб Мумбаи не могут позволить себе минимализм, но могут все рационализировать, подчинить порядку и добиться утилитарности, тем не менее это не будет являться минимализмом в том понимание какое присутствует у нас; для полного воплощения минимализма, как стиля и идеологии, требуется пространство, минимализм эпохи постмодерна - это нечто иное. Поэтому редуцирование минимализма видится непрактичным, а вот повсеместное внедрение в виртуальное пространство как идеологии, возможно, несет в себе потенциал. Но и тут возникает вопрос доступности. Каким образом будут распределяться эти виртуальные территории? Какой объем понадобится для хранения всей этой абстрактной материальности в облачном хранилище? Какова цена этой формы аскетизма? Какие условия для осуществления подобного бегства от преизбыточной реальности?
Стоит предположить, что финансовое и социальное положения уже не смогут иметь подавляющего значения. Лишь тем, кто обладает высокой степенью интеллектуального развития и достаточным духовным потенциалом, станут доступны условия для формирования и раскодирования потоков минималистичной эстетики. Так что этой прерогативой, возможностью абстрагироваться от физического мира повседневности, смогут обладать немногие, те, кто будут способны стать инженерами=архитекторами=дизайнерами своей собственной жизни, будут наиболее приближены к эстетике минимализма в самом фундаментальном понимание. Минимализм станет еще более элитарным, но элитарность отныне определяется не только за счет финансовой независимости субъекта, но и посредством его внутреннего потенциала, будет ли это системой сингулярностей или скорее квазисингулярностей остается вопросом.!
В постмодернистской трансэстетичности минимализм скорее будет отделен и маргинализирован; произойдет инверсия; интенсивная фаза плавно перетечет в экстенсивную, при этом никак не повлияв на остальные стилистические направления. Эстетика минимализма окончательно утратит свою значимость на фоне доминирующей плюральности стилей, поскольку архитектура более не в состоянии приватизировать землю, и дизайну (графическому/промышленному) для реализации своего трансгрессивного намерения места остается все меньше, мир человеческого сознания является самым подходящим для приватизации.
Очевидным становится, что пространственные методы контроля в архитектуре более не способны в полной мере подчинять массы, поэтому на смену им приходят новые, более изощренные методы контроля – нейромаркетинг и когнитивное притеснение – тут дизайн и архитектура объединены в головокружительном танце. И если уж хайдеггерианское изделие, которое «..будучи определенно служебностью и пригодностью, само принимает в услужение вещество, из которого состоит», то, тотальное производство смыслов, тотальный дизайн принимает в услужение наше сознание без всякого смущения, уникализируя наше «Я», и тем самым, растворяя в сетях и взаимодействиях. Минимализм, как культурная идентичность дифференцирует «социоэмоциональное неравенство». В этом его основная задача - создание видимого контраста, для поддержания баланса цветов, форм, пространств и настроений. !
автор: Никита Цыганков
Комментариев нет:
Отправить комментарий